Рецензия на спектакль «Страна слепых»
На прошлой неделе Театральная студия «Инклюзион. Школа. Екатеринбург» показала премьерный спектакль «Страна слепых». Притча о слепоте как метафоре несвободы в постановке этого коллектива обретает особенно острое звучание: большая часть труппы – незрячие.
Спектакль «Страна слепых» основан на сокращенной в три раза пьесе Николая Коляды, которая, в свою очередь, создана по мотивам рассказа Герберта Уэллса. История, пропущенная через двойное драматургическое сито, в постановке заслуженной артистки России Натальи Гараниной представляет собой некий концентрат. Сюжет «очищен» от подробностей, привлекательных для театра, от «есть, что играть». Сохранена фабула: при обрушении лавины в Страну слепых попадает зрячий мужчина Нуньес, он сначала пытается завоевать эту страну, стать ее королем, но в итоге влюбляется в местную женщину Медину и соглашается лишиться глаз и домой не возвращаться.
События сконцентрированы до предела, не предполагающего суеты и развлечения для зрителя. Наоборот, человека в зале погружают в максимально не комфортное пространство, принципиально лишенное вертикальности и надежды.
Он попадает в подземелье, в тоталитарное государство, где свинцовое небо всегда низко, а выхода не видно. Действие спектакля происходит в погруженном во тьму мирке малой сцены ТЮЗа. Лучи света пробиваются в него, словно сквозь какое-то сопротивление, и Пятая симфония Малера звучит как печальный взгляд сверху, как пролог на небесах. Фронтально – свет теплый, как будто герои оказываются в лучах солнечного света, тепла, которого не чувствуют. Они увлечены борьбой, сражаются за то, что их способ жизни – единственно правильный и нравственный.
Главный сценографический элемент – большое черное полотно из полиэтилена. С помощью него создаются горы (артисты накрываются им полностью), оно поглощает Нуньеса, как черное нефтяное пятно, оно символизирует «нить судьбы», когда единственный зрячий в этом мире мужчина принимает решение: бежать или остаться и быть, как все.
Наталья Гаранина создает на сцене общество людей, повязанных правилами и табу. Героев, имеющих собственное мнение, здесь пятеро. Остальные сбиты в группы: поменьше – старейшины, побольше – жители. Все граждане страны Слепых одеты в костюмы, похожие на заплатанные лохмотья, на глазах – большие очки, на головах – колпаки, как у гномов (художник по костюмам – Александра Микляева). По отдельности они выглядят даже забавно, вместе образуют грозную массу связанных одной цепью безликих сторонников какой-то идеи.
Режиссер назначает на роли слепых – незрячих артистов. Им помогают ориентироваться в пространстве немногие зрячие. Такой режиссерский разбор пьесы звучит почти как манифест: театр «Инклюзион» для артистов с нарушениями зрения, слуха, опорно-двигательного аппарата, с ментальными особенностями – один из способов реализации в жизни. Это не аттракцион, не место, где будут жалеть и не замечать особенностей, где будут требовать «быстрее, выше, сильнее». Здесь человек с потерей зрения играет на равных со студентами Екатеринбургского театрального института. Его особенность – часть его актерской натуры.
Незрячесть в спектакле «Страна слепых» – метафора, как и в гаранинском же «Марьино поле». Слепые образуют сообщество по одному признаку и пытаются весь остальной мир «выровнять» по нему. Среди них не может жить человек зрячий, потому что он видит то, чего не видят другие.
В драматургическом материале заложена потрясающая амбивалентность этих состояний, этих нравственных качеств – слепоты и зрения. Слепой счастлив, потому что живет в заданной системе координат, потому что лишен соблазнов: денег, славы, власти, пустых развлечений. (Вячеслав Каргаполов играет шамана, который жонглирует золотом, лежащим мятыми бумажками у него под ногами). Все, что не согласуется с уставом Страны слепых, является угрозой, которой ее жители противостоят насилием.
Студент ЕГТИ Владимир Носов (Нуньес, попавший в Страну слепых и получивший сразу новое имя Богота) играет живого человека с присущими ему страстями и сомнениями. Его романтический облик почему-то рождает ассоциации с летчиком из «Маленького принца». Только здесь его герою нет спасения. Любимая женщина (Медина – Татьяна Брагина) требует жертвы – отказа от зрения, а у него полностью атрофируется желание спастись, потому что «слепому даже удобнее жить», а «слепота зрячих и глухота слышащих» страшнее.
Но финалом спектакля становится монолог-вопль Корреа. Незрячий Артем Паршуков кричит в исступлении: «Я хочу видеть, видеть, видеть!» Его герой вдруг понимает, что есть другая жизнь, другие люди, и это другое не страшно. В момент, когда срастаются артист и персонаж, метафора зрения и зрение как физическая способность, открываются какие-то невидимые двери, через которые проступает полоска света.
Читать оригинал статьи на портале «Культура Екатеринбурга»